Есть местечко в Крыму [Очерки об Артеке] - Владимир Тихонович Свистов

ЗКЮП С24

Это было почти сорок лет назад.

…Из небольшой рыбацкой лодки на пустынный берег урочища Артек вышел высокий человек в военной гимнастерке с четырьмя ромбами в петлицах.

Море лениво плескалось у его ног, шурша мелкой галькой, слепя глаза солнечными бликами.

Оглядевшись, человек медленно поднялся по крутому береговому склону и остановился на заросшей сорняками аллейке. Шеренги высоких кипарисов вели к старому, приземистому дому.

Всюду царили тишина и запустение.

Заросший парк, обветшавшие скамейки, разрушающийся дом словно говорили: беззаботная, роскошная жизнь владельцев чарующего уголка навсегда прошла…

Революционный вихрь октября 1917 года смел их с липа земли. Декретом Совета Народных Комиссаров, подписанным В И. Лениным 21 декабря 1920 года, все крымские дачи, особняки и поместья крупных помещиков и капиталистов, дворцы бывших царей и великих князей отдавались под санатории и здравницы рабочих и крестьян.

А здесь, в Артеке, должен был возникнуть пионерский городок, ребячья республика, лагерь-здравница для пролетарских детей.

О них и думал сейчас человек в военной гимнастерке с четырьмя ромбами в петлицах — стойкий большевик-ленинец Зиновий Петрович Соловьев. Коммунистическая партия поручила ему почетное и очень ответственное дело — открыть в Артеке первый в стране лагерь-санаторий для юных пионеров Советского Союза.

И вот ранней весной 1925 года по путевкам ЦК комсомола и ЦК Российского Общества Красного Креста (РОКК) в Крым выехала группа молодых строителей лагеря.

Тишине и покою, царившим в Артеке, пришел конец. Кирками, лопатами комсомольцы расчищали площадку у самого моря. Вскоре среди зелени парка были установлены четыре брезентовые палатки для жилья и пятая поменьше — лагерный изолятор. Прямо перед палатками выросла свежеоструганная мачта для флага. На деревянные столбики водрузили керосиновые лампы уличного освещения.

В старом доме расположились пионерский клуб, медицинские кабинеты. По соседству была устроена кухня. Возле дома вкопали столбики и натянули брезентовый тент. Так была построена первая артековская столовая. Столы в ней были сколочены из гладко оструганных досок, а к ним приставлены такие же, пахнущие сосновой смолой, длинные скамейки.

Палатки для жилья получились высокие, светлые, с деревянными полами. Местные мастера сколотили нехитрые кровати-раскладушки, столики, деревянные табуретки и умывальники «нажималки».

К середине мая лагерь был почти готов. Всюду наводились чистота и порядок, расчищались аллейки, высаживались цветы.

Лагерь ожидал пионеров…

Жаркое лето 1925 года…

У входа в лагерь столпились сотрудники, негромко разговоривали, нетерпеливо поглядывали на дорогу.

— Едут! — закричал кто-то из глубины маслиновой рощи.

Все заговорили, засуетились.

В глубине аллеи показалась телега, за ней еще и еще…

На телегах сидели малыши, тут же были сложены чемоданы. Ребята постарше шли рядом, оживленно разговаривая с возницей.

Это были первые артековцы.

Ребятишек окружили взрослые, помогли разгрузить телеги, несли баульчики и корзинки в лагерь.

Главный врач лагеря Федор Федорович Шишмарев расспрашивал ребят, как они доехали, беседовал с пионерскими вожатыми, которые привезли детей.

Все артековцы прибыли из Московской губернии. Поездом до Симферополя, а потом на скрипучих телегах добирались они крымскими горными дорогами к лагерю.

И вот в полдень 16 июня семьдесят самых первых артековцев выстроились для торжественной линейки. Сигнал горна, барабанная дробь — и вверх по мачте стремительно взвился красный флаг, возвестивший о славном событии в жизни пионерской организации страны — открытии Всесоюзного лагеря-санатория в Артеке.

С гордостью и восхищением смотрели пионеры на алое полотнище, реявшее в голубом крымском небе.

Звонкие детские голоса, серебристые звуки пионерских горнов зазвучали на морском берегу.

Артек начал свой неудержимый марш в счастливое будущее. В первое лето в лагере отдохнули пионеры Московской, Самарской, Иваново-Вознесенской и Ленинградской губерний.

Лето 1925 года. В Нижний лагерь Артека приехали первые пионеры.

Очарованные прелестью южной природы, ребятишки резвились в прозрачной морской воде, терзали мячи на волейбольной площадке, взбирались на самый загривок огромного Аю-Дага, жгли вечерами костры и пели веселые песни.

В гости к ребятам из Гурзуфского военного санатория приходили прославленные командиры Красной Армии. Притихшие, посерьезневшие дети слушали, затаив дыхание, рассказы о боевых делах красных воинов на фронтах гражданской войны.

Однажды собрались ребята под старым, разлапистым дубом. Дружно спели «Смело, товарищи, в ногу», «Вихри враждебные», а потом начали наперебой слагать куплеты про Артек.

Так родилась веселая песенка:

Распевали куплеты на мотив «Жура, жура, журавель, журавушка молодой».

Эта первая артековская песенка живет уже тридцать шесть лет.

А в одном из походов на вершину Аю-Дага кому-то пришла в голову мысль: большой, дуплистый дуб на вершине горы сделать артековским почтальоном. Написали письма, вложили их в дупло. И с тех пор из смены в смену три десятилетия дуб-почтальон исправно несет свою почетную службу.

Однажды темной июльской ночью налетел с гор свирепый ураган «бора». Невиданной силы ветер валил деревья, сорвал палатки, разметал одеяла, подушки. Ливень хлестал ошеломленных, перепуганных детей.

Суета в непроглядной мгле, озаряемой лишь вспышками молний, крики детей — все смешалось с раскатами грома и ревом волн.

Но среди этого грохота раздался твердый, уверенный голос Зиновия Петровича Соловьева:

— Всех детей наверх, в квартиры сотрудников!

Подхватив на руки двух трясущихся малышей, скользя по грязи, Зиновий Петрович пошел вверх через парк к маленькому селению под горой. Навстречу ему бежали сотрудники лагеря. Кто-то подскочил к Соловьеву и хотел взять у него детей.

— Ступайте вниз за остальными, — строго сказал Зиновий Петрович.

Все дети были переведены в поселок и остаток бурной ночи провели в квартирах сотрудников лагеря.

Наступило тихое, солнечное утро. Глазам ребят предстало печальное зрелище. Палатки исчезли. По всей территории лагеря валялись опрокинутые